(Продолжение. Начало см. "Зеркало" от 28 октября 2006 г.)

ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ОФИС ОДНОЙ ИЗ СПЕЦСЛУЖБ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (ЦОСС)

Теперь метался капитан Ершов.
По длинному служебному коридору, от двери к двери, на которых, к слову, не было табличек с указанием фамилий, только порядковые номера, с одним и тем же вопросом:
- Генерала не видели?
- По мобильному позвони, - бросили ему вслед.
- Умники, - огрызнулся капитан, он только и делал, что пытался вызвать начальство по мобильному.
В конце коридора, возле туалета остановился, чтобы помозговать, заодно в очередной раз выщелкнуть кнопку на мобильнике.
Пошли длинные гудки, а вместе с ними какие - то другие, подозрительно совпадающие по частоте с первыми.
Капитан приоткрыл дверь туалета.
Сомнений не было: на его звонки отвечало мобильное средство связи, сиротливо лежащее на умывальной панели.
Ершов подошел к кабинкам и деликатно кашлянул.
- Телефон-то уж выключи, - попросили из крайней кабинки. Генерал был круглолиц, редковолос, внешне походил на Мухомора из сериала про ментов и меньше всего напоминал генерала спецслужб - как, собственно, и означенный Мухомор подполковника милиции.
- Докладывайте, Сергей Сергеич, - велел он, покидая кабину и направляясь к умывальнику.
- Один - один, Юрий Александрович, - доложил Ершов.
Спустя полторы минуты они стояли этажом ниже, в техническом помещении, перед огромной, во всю стену, электронной картой Москвы и области, на которой мигали крошечные лампочки трех цветов - красного, зеленого, желтого, их было очень много, и, на первый взгляд, они вели себя в полном соответствии с законами броуновского движения, хотя в действительности все было наоборот - карта позволяла с точностью до ста метров определить в какой точке Москвы находится в данный момент сотрудник управления и чем он занят: на задании (красный), свободен (зеленый), временно нетрудоспособен (желтый).
- Павелецкий... - шептал генерал. - Павелецкий... Кто тут у нас...
Капитан тоже, не мигая, смотрел на карту, и постепенно они с генералом обрастали другими сотрудниками, задействованными в ситуации "один - один".
- Одна желтая, одна зеленая, все, - с досадой сказал генерал. - Остальные за десять минут не поспеют.
- За девять с половиной, - машинально поправил капитан.
Начиная с этого момента, они начали говорить очень быстро, стараясь выигрывать у времени во всех компонентах.
- Данные, - потребовал генерал.
Техник - оператор уже протягивал ему расшифровку.
- Так. Желтый - майор Черемисин. Чем болеет?
- Нога в гипсе, товарищ генерал.
- Отпадает. Зеленый - капитан Стычкин. Не припомню.
Неловкая пауза, но тоже короткая, на пару секунд. Вперед протиснулся мужчина с одутловатым лицом.
- Недосмотр, забыли снять с карты, - добавил он. - Он уволился, еще до вас. Виновные будут наказаны.
- Да подождите вы наказывать... Мотив увольнения?
- Личная обида.
- На кого?
- На офицерский суд чести. Ему вынесли порицание.
- Объективку.
Генералу уже протягивали несколько листков. Он помахал ими в воздухе:
- Не успеваю. Мнения, быстро.
Опять пауза. Многие, почему - то взглянули на одутловатого, он, видимо, был вторым лицом в здешней иерархии.
- Мнения, товарищи офицеры! - вдруг закричал генерал, побагровел.
Рискнул Ершов:
- Один из лучших сотрудников, товарищ генерал. - И тут же наткнулся на тяжелый взгляд одутловатого. Добавил для формальности. - Был.
- Не согласен, - сказал тот.
Генерал пробежался по лицам остальных, мгновенно принял решение.
- Выходите на связь, - приказал он Ершову.
- Есть.
Ершов набрал номер.
И, откликаясь на это, одна из зеленых точек на карте замигала раза в два чаще, чем до этого.

САДОВОЕ КОЛЬЦО, БЛИЗ ПАВЕЛЕЦКОГО ВОКЗАЛА

Мобильник лежал на водительском сиденье новенькой, синего цвета "Лады", припаркованной на Садовом кольце, за пару десятков метров до поворота к площади Павелецкого вокзала.
Стычкин отошел от аптечного киоска с обернутым в белую бумагу свертком продолговатой формы в руках, направился к машине.
Звонки он услышал метра за три, но это его не поторопило. Он открыл дверцу, поднял мобильник, сел, аккуратно уложил сверток на заднее сиденье и только после этого бросил взгляд на экранчик телефона.
- Слушаю.
- Привет, Саша. Это Ершов.
- Вижу. Не стер пока.
- И мы тебя не стерли. Саша, у нас "один - один".
- Ну? И кто с кем играет?
- Саша, не до шуток. У нас ЧП, да и цейтнот к тому же. Ты единственный сотрудник, кото...
- Я не сотрудник, - жестко оборвал его Стычкин. - Я занимаюсь частным извозом.
- Саша, ты же знаешь, что я не смог прийти на этот суд из-за того, что...
- Не знаю, и знать не хочу. Я знаю, что вы меня предали, и ты, и Захарько, и Кавтарадзе, и я знаю, что я ушел не от гордости, а чтоб не наблюдать, как вы будете отводить глаза, я просто не смог бы больше с вами работать, и еще я знаю, что от меня ушла невеста, потому что я стал безработным, а еще я знаю, что я теряю мать, которая заболела от того, что я стал безработным, и от меня ушла невеста, вот что я знаю, Сергей, а на все остальное мне наплевать!
Он с силой вдавил кнопку, бросил мобильник на соседнее сиденье. Тут же, словно в продолжение разговора, извлек откуда-то снизу плафон с шашечками, взглянул на мобильник, будто его недавний собеседник мог с монитора наблюдать за ним, и демонстративно водрузил плафон на крышу автомобиля.

ЦОСС

Генерал стал проводить оперативный блиц еще до того, как капитан дозвонился до Стычкина.
Отвечали ему, что называется, по принадлежности - у каждого был свой участок и свой маневр.
- Бомж. Он может вспомнить что-нибудь еще.
- Уже везут.
- Отведите его в конференц-зал. Давайте варианты, быстро.
- Задержать состав. Под благовидным предлогом.
- Террористка может догадаться. Взорвет вокзал, либо состав.
- Перенести рейс.
- Состав уже наполовину заполнен, только что говорил с дежур...
- Без лишних слов, предельно лаконично. - Генерал периодически поглядывал в сторону Ершова, тот в углу комнаты вел по телефону разговор, который мы уже слышали. - Засечь частоту дистанционного устройства?
- Только сканером СПОС-19, с близкого расстояния, скрыть его невозможно, она увидит.
- Значит, поезд отпускаем.
- Отпускаем. И получаем сорок минут. На все про все.
- Немедленно приступить к эвакуации пассажиров из Домодедова.
- Есть.
- Встречный состав задержать?
- Черт побери, это вопрос. Она может пустить под откос оба состава.
- Или, если не будет встречного, заподозрить неладное и взорвать один.
- Но у нее задание взорвать аэропорт.
- Баба. Нервишки подвести могут.
- Все, встречный отпускаем.
- А может...
- Все. Дальше.
- В поезде дети. Три вагона из шести, детдомовские. Благотвори...
- Ничего лишнего! Уже в вагонах?
- Так точно.
- Надо доложиться в Совбез. - Это вставил одутловатый.
- Позвоните и доложите, полковник.
- А субординация?
- Ну, тогда ждите, когда позвоню я. Оперативные машины сопровождения?
- Уже в пути. По нашим расчетам должны поравняться с составом на двенадцатом километре. Старший - подполковник Кавтарадзе.
Генерал снова бросил взгляд в сторону Ершова - тот уже не говорил, а только слушал, и по выражению его лица можно было понять если не все, то главное уж точно.
Генерал направился к нему. И подошел именно в тот момент, когда капитан получил в ухо отбой.
Объяснения были излишни, Ершов лишь покачал головой - неудача.
- Набери снова, - велел генерал. И, предваряя движение капитана, добавил. - Нет, с моего.

САДОВОЕ КОЛЬЦО, ТАМ ЖЕ.

Спустя буквально минуту мобильник зазвонил снова.
Номер был незнакомый.
- Слушаю.
- Александр Анатольевич?
- Я. - Стычкин слабо удивился, его пока редко называли по отчеству.
- Вас беспокоит генерал Кузнечик Юрий Александрович. Я новый начальник Управления, меня перевели из Питера, я мало кого знаю, да и времени сейчас нет на знакомства, вы меня слушаете?
- Слушаю, - сказал Стычкин.
- У нас, товарищ капитан, ситуация степени один - один. Выслушайте меня как офицер офицера. Через семь минут от Павелецкого вокзала отойдет поезд на Домодедово. В числе пассажиров - террористка со взрывным устройством, пульт при ней же. На ней обувь синего цвета на деревянной или пробковой платформе, это все, что мы знаем. Возможны два сообщника - в черной лакированной обуви и кроссовках. Цель - взрыв аэропорта. Время следования - сорок минут. Вы единственный профессионал, который может успеть на поезд. Прошу помочь, но настаивать на этом не имею никакого права. Связь - по номеру, который перед вами. Сообщите о принятом решении.
В трубке щелкнуло.
- Вы свободны? - На заднее сиденье протиснулась женщина с большой грудью и кучей полиэтиленовых пакетов. Увидела сверток. - Можно я его отодвину? - Она хохотнула. - Если это не бомба, конечно.
- Это прибор для измерения давления, - не оборачиваясь, сообщил Стычкин.
Женщина бесцеремонно расковыряла наманикюренным ногтем оберточную бумагу:
- Такие уже давно не употребляют.
Зазвонил мобильник, Стычкин до сих пор держал его в руке.
- Слушаю. Да, мама. Купил. Да, именно такой, как ты просила... Перекусил, не беспокойся... Конечно. Нет, чуть позже... Ага. Пока.
Выключая мобильник, он невольно посмотрел на часы.
До отхода поезда оставалось около пяти минут.
- Мне на Большую Филевскую, - сказала женщина, не без интереса изучая Стычкина в смотровое зеркальце. - В район Горбушки.
В ответ Стычкин высунулся в окно:
- Тезка! На Горбушку возьмешь?
- Засылай, - лениво ответили ему.
Он повернулся к женщине:
- Пересаживайтесь. Вон туда.
- Ой, а я у вас так хорошо устроилась...
- Вышла! - заорал Стычкин, пальцы уже тыкали в прорезь зажигания, нога легла на педаль сцепления. - Живо!
Дверь за женщиной захлопнулась на ходу, когда он уже рванул машину.

ТЕЛЕКОМПАНИЯ

Примерно в ту минуту, когда генерала соединили со Стычкиным, известный телеведущий сажал своего гостя адмирала в лифт. Тот еще не совсем отошел от скормленных ему заковыристых вопросов, поэтому сделал последнюю попытку внести ясность:
- Честно говоря, я представлял себе все это немного по-другому.
- Поймите, - говорил телеведущий и совал ему в руку какой - то пакет, - главное - это запомниться зрителю. Услышав очередную банальность, зритель тут же переключается на другой канал, а мы с вами показали ему кузькину мать, как говорил - кто? - Подобная форма вопроса была рудиментом недавних времен, когда он вел передачи для детей "Кто угадает первым".
- Хрущев, - покорно сказал адмирал.
- Правильно, - засиял телеведущий. - А это вам. Полный набор сувениров нашей телекомпании. - Он крайне деликатно затолкал адмирала а подплывший лифт. - На добрую память. - И выдал самую сокрушительную из своих улыбок, уже почти в сомкнувшиеся двери. - Всегда ваш.
Лифт унес адмирала, но еще быстрее улыбку провожатого. Он круто повернулся на каблуках и нос к носу столкнулся со своей ассистенткой, она молча протягивала ему мобильник.
- Меня нет, - быстро сказал он. - Меня убили, сожгли, прах развеяли по ветру. Ассистентка выслушала и сообщила:
- Это Борман.
Он вырвал у нее трубку.
- Да, привет... Так... Так... Что?!!! - Он переменился в лице, напустился на ассистентку, - не стой тут, найди мне Егора, быстро, бегом, срочно! - Ее уже, как языком слизнуло, а он еще кричал. - Немедленно! Одна нога там, другая тоже там!

ЦОСС

Поговорив со Стычкиным, генерал умолк на несколько секунд, затем спросил:
- Новости имеются?
- Работаем во всех направлениях, - доложил одутловатый.
- Я спросил про новости.
- Пока нет.
- У капитана Стычкина есть личный переговорщик?
- Так точно, - ответил Ершов. - Старший лейтенант Дроздецкая.
- С родинкой? - Генерал показал место на щеке. - Даша, если не ошибаюсь?
- Так точно.
Генерал кивнул, вернулся к карте, - и вместе с ним все, кто находился рядом. Невольно подключились к этому и техники - операторы, сидящие за своими компьютерами.
Из своего закутка, почти полностью огороженного непроницаемым матовым стеклом, выглянул шифровальшик.
Наступила незапланированная и от того по-особому напряженная тишина.
Все, оцепенев, смотрели в одну точку. Еще точнее - на одну. На электронной карте. Желтую, размеренно и равнодушно мигающую - как некоторые светофоры по ночам. Которая еще недавно была зеленой - по недосмотру.
Рефлексы все-таки сильнее любых профессиональных навыков.
Поэтому почти все находящиеся в техническом помещении невольно вздрогнули, когда желтая точка внезапно сорвалась со своего места, прыгнула вперед, затем вправо, и устремилась к площади Павелецкого вокзала - виртуальной, как, впрочем, и все остальное на этой карте.
А в следующее мгновение все вышли из оцепенения, задвигались, зашевелились, словно какая - то неведомая сила встряхнула сбоивший ненадолго механизм.
Один из техников, - это был уже рефлекс профессиональный, - бросил руку к клавиатуре компьютера, пальцы прошлись по клавишам, сменили цвет точки на карте с желтого на зеленый - не дожидаясь приказа, в нарушение инструкции, но сейчас было не до формальностей.
Генерал усилием воли оторвал взгляд от карты. Незаметно выдохнул, пожевал губами.
- Старшего лейтенанта Дроздецкую, - приказал он. - Срочно.

ПАВЕЛЕЦКИЙ ВОКЗАЛ

Стычкин влетел на привокзальную площадь с удалью нетрезвого и с наглостью тарана. Прокатился, визжа тормозами, остановил не где можно, а где удобно, выскочил, щелкнул, не глядя, пультом, устремился к кассам. Кто - то с красной повязкой на руке бросился наперерез, - "гражданин, здесь остановка запрещена, уберите машину", - Стычкин прошелся по нему волнорезом, сшиб, кажется, с ног, но это уже не имело значения, сейчас все было подчинено алгоритму, заданной программе, запущенной в его, Стычкина, личный компьютер, бездействующий уже почти год, и теперь только по ходу дела можно было понять - растренировался он, грешный, или, наоборот, истосковался и жаждет.
В кассах - хвосты. Три хвоста. Плохо. В хвосты нельзя. Нам нельзя в хвосты: это не он, Стычкин, тупо повторяет, это компьютер выдает.
Слева пусто. Слева - для детей и инвалидов. В дети нам нельзя, в дети нам уже поздно, можно, конечно, притвориться, но никто не поверит:
- Один до Домодедова, я инвалид второй группы, с наступающим вас.
- Удостоверение, мужчина.
- Какое удостоверение?
- Удостоверение инвалида, мужчина.
- Прекратите обращаться ко мне по половому признаку! Вы русская? Вы русская, я спрашиваю, или башибузучка какая - то? На чьем языке мы разговариваем?
- Вы что - больной?
- А я о чем толкую с утра?! Я больной, я инвалид второй группы, претендент на первую!
Так. Так-так-так. Билет - в нагрудный карман пиджака. Теперь на перрон? Ах, да, позвонить. Нет, это он еще успеет, какая-то другая мысль мелькнула там в кассе, кассирша - дура выбила ее из головы, что-то насчет внешнего облика, - взгляд на часы, пара минут еще есть, - давай компьютер, телись, родимый, цейтнот у нас. Есть!
Где это тут? Это сейчас везде.
Вот. Прямо на перроне. А это еще кто? А, билетный контроль. Это нас, инвалидов, не колышет.
- Гвоздики, пожалуйста, вот эти.
- А очередь вас не касается, гражданин?
- Я же готовый букет беру, отдал - взял, раз - два, с наступающим вас.
- Нахал.
- А кто спорит?
Теперь позвонить. Где тут безлюдно? Вон, у края перрона. Кстати, он весь в лужах.
Везде сухо, а перрон в лужах, поливали его, что ли?
Вот и край. Позиция Анны Карениной - простите за цинизм, Лев Николаевич.
Генерал снял трубку сразу же:
- Я.
- Стычкин. Дайте мне контакт и переговорщика.
- Контакт - этот же. Резервный - капитана Ершова. Переговорщик - Дроздецкая.
- Понятно, - сказал Стычкин.
- С Богом, - сказал генерал.
Стычкин побежал к составу.
Шесть вагонов. В трех последних - дети, одни только дети, много детей.
Шестой, пятый, четвертый...
Стычкин забежал в третий вагон.
И почти сразу же двери за ним закрылись.

УЛИЦЫ ГОРОДА

Две "Волги" одинаково бело - молочного цвета шли почти на предельной скорости по центральной правительственной полосе проспекта, на зависть двум автомобильным пробкам - и справа, и слева.
В салоне каждой из "Волг" находилось трое сотрудников - оперативная группа. Старший сидел в передней машине, рядом с водителем, под левой рукой стационарный телефон, в правой - рация. Сейчас он позвонил по стационару:
- Подполковнику Кавтарадзе. Идем с небольшим опережением графика.
- Это покамест, - проворчал водитель, наиболее возрастной из всех сидящих в салоне. - Халява скоро кончится.
Кавтарадзе повернулся к сидящим сзади.
- Ну что, Толя, - сказал он. - Опять с Сашей работаем. Будто и не было ничего.
Толя, он же майор Шешеня, неопределенно мотнул головой, сказал неохотно:
- Так не бывает, Жора.
Кавтарадзе не понял:
- Что не бывает?
- Не бывает так, что будто и не было ничего, - неказисто пояснил Шешеня. - Или было, или не было. А раз мы все помним - значит было.
- Ты, как всегда, к словам цепляешься, - сказал Кавтарадзе. Добавил, отворачиваясь.
- Что за привычка?
Третий из пассажиров - капитан Петров, молча переводил взгляд с одного из коллег на другого, он не очень понимал о чем речь.
В это время халява, то бишь правительственная трасса, кончилась. "Волги" резко свернули вправо, в какой - то переулок, теперь, до самого выезда на загородное шоссе, началась наиболее сложная часть маршрута - езда "огородами".
(Продолжение следует)