(Продолжение. Начало см. "Зеркало" от 28 октября, 4, 11, 17 и 25 ноября 2006 г.)

ПАВЕЛЕЦКИЙ ВОКЗАЛ

Они старались делать все предельно незаметно. Привлекли только сотрудников, одетых в штатское, чтоб не бросаться в глаза. Кинолога с собакой не выпускали из машины до самого последнего момента. Разговаривали вполголоса. Никакой суеты, никаких резких движений и жестов.
Но зевак все равно набралось. Человек сто, не меньше. Стоят себе по периметру и смотрят. Нюх у них, что ли? Почище любого кинолога. То есть, его собаки, в смысле. И этот еще под ногами вертится, мешает замок вскрывать, с красной повязкой на рукаве, ну как же - герой дня, можно сказать. Потенциальный, правда, пока. Ну все, замок вскрыли, дверцу "Лады" открыли.
- Давайте собаку, - велел старший из присутствующих.
Овчарка выпрыгнула из "уазика", кинолог еле поспел за ней, чуть с подножки не брякнулся прямо на асфальт, хорошо - догадался в последний момент поводок из рук выпустить, собака-то ученая, и без того свою задачу знает. Прыгнула в салон "Лады", как пантера из укрытия.
Обнюхала сверток, осталась равнодушна. Исследовала весь салон, от заднего подоконника до бардачка, - это уже по собственной инициативе, видать. И выскочила обратно, уставилась на кинолога, укоризненно виляя хвостом - зачем, мол, мотались в такую даль, какой придурок наводку дал?
А вон тот с красной повязкой. Все уже понял, линяет потихонечку, герой дня из него не вышел, даже потенциальный. Двое штатских отошли в сторонку.
- Странное дело, - сказал один. - Ни по одной базе данных не проходит. Не угнанная, не спец, никакая вообще, будто и нет ее вовсе. Почесали в затылках.
- Ладно, - сказал другой. - Давай на штрафную, там разберемся. Вызывай эвакуатор.

ТЕЛЕКОМПАНИЯ. АППАРАТНАЯ, КОРИДОР

Телеведущий досматривал дописку, о которой просил Егора.
- ... Так, что, остается уповать на Господа, - закончил на мониторе Егор, чуть картинно пожал плечами. Выдержал необходимую паузу, поинтересовался по своему обыкновению. - Ну как?
- Си-эн-эн отдыхает, - объявил ведущий. - Дерзай дальше, Гоша. Всем привет. Всегда ваш.
Он пошел в коридор, в дверях столкнулся с ассистенткой.
- Новости есть? - полюбопытствовала она.
- Хочу как раз позвонить Борману, - сказал он. Сделал пару шагов в сторону, нажал на мобильнике всего пару кнопок - номер источника был давно закодирован.
- У него какой-то странный голос, - сказала ассистентка.
- Деревня, - сказал ведущий. - У них в трубках устройство специальное, чтобы голоса искажа... Алло! Это я, хотел узнать, может что-то новень... - Он смешался ненадолго, смутился даже, он был из тех, кто дает отбой в ухо часто, а сам получает редко. - Все очень нервные стали... - пробормотал он. И сказал мобильнику, как живому. - Между прочим, не за бесплатно работаешь, мудак хренов!

ЦОСС. ТЕХНИЧЕСКОЕ ПОМЕЩЕНИЕ

Капитан Ершов бросил мобильник на стол, присел рядом с Дашей.
- Ты чего? - спросила она, не отрывая взгляда от всего того, от чего не имела права отрывать.
- Да друзья... Зовут вечером на шашлыки, мне бы их заботы... Ну что тут?
- Ничего пока.
Подошел одутловатый. Ершов встал, тот был мрачнее тучи.
- Ну, что, оказались на исходной?
Вопрос был риторический, никто не стал на него отвечать.
- Немудрено, - сказал одутловатый, воззрился на Ершова. - А?
- Не понимаю, товарищ полковник, - сказал капитан.
- А чего тут понимать? - Одутловатый повысил голос, чтоб набрать побольше слушателей. - Он уже год почти без всякой практики. - Он кивал головой на карту. - Что он там может наработать один? Он и в группе не очень-то...
Ершов почувствовал, что краснеет. Сжал губы.
Зеленая точка медленно ползла по карте в южном направлении. Параллельно ей, чуть левее, двигалось еще несколько точек, тоже зеленых. И все они мигали. Часто - часто.

ПОЕЗД

Не торопись, Стычкин, не торопись. Нормальный деловой шаг, не более. Заодно и обувку всю пересмотрим, может по первому разу не доглядели чего... Да нет. Доглядели. Нет этих платформ, будь они неладны - и синие, и голубые, и все остальные.
Три вагона прошли.
Четвертый - сплошь дети. Шумят, галдят, как им и положено, один только мужик при них, в последнем ряду, умаялся видно, спит, и как умудряется в таком-то шуме. Пятый вагон - тоже дети. И тоже - всего один взрослый, помоложе, не спит, играет с детьми в какую-то устную игру, да еще шутить успевает, только дети умеют так весело смеяться, с годами эта способность притупляется.
А ноги-то, ноги - сплошь замызганные. Ну да - лужи на перроне, а детям, известное дело, ни есть ни пить - дай только по лужам пошлепать. Стоп. Какая-то мысль мелькнула. Даже шаг сбила.
И упорхнула. Черт, не ухватил. Может, впорхнет снова, будем ждать... А вот и тамбур. Перед шестым вагоном. Последним. Вон они. В самом ближнем к тамбуру ряду. Сплошь бежевые, кофточки только белые, сумка вот у этой должна быть, которая в талии потолще, отсюда, правда, не видно, но она была у нее в руках, была, золотистая такая, в блестках. А весь остальной вагон - дети. Только дети, на них, видать, мужика не нашлось. Вперед.
Стычкин миновал тамбур, навис над двумя бежевыми униформами. Вот сумка, на коленях, золотистая, но это не блестки, точки скорее, бледно-желтого цвета...
- Так. Вы сотрудницы вокзала?
- Да. - Рука полезла в сумку. - Мы из службы безопасности.
- А вы видели, что у вас в тамбуре творится? Растерялись. Обе.
- А что там?
- А вот вы выйдите и посмотрите - что там! Расселись, понимаешь!
- Не кричите, здесь дети.
Но встали. Тоже обе. Двери Стычкин оставил открытыми.
- Вижу, не слепой.
Пошли. Теперь главное - вклиниться между ними, удалось - та, что с сумкой, впереди, другая - сзади.
Первая вошла в тамбур, Стычкин за ней - вот оно, рука нырнула в сумку, была не была, терять все равно нечего, Стычкин резко толкнул ее вперед, одновременно сделал рывок и сам, успел сунуть руку в сумку, схватиться с ней за какой-то предмет, за право обладания им, вернее, - цепкие какие у нее пальцы, клещи, прям, ни отодрать, ни сдвинуть - а куда ты, на фиг, денешься, все, отодрал, овладел, вырвал свою руку с предметом из сумки, но рассмотреть не успел, вторая бросилась сзади, ухватила за волосы, - больно, блин! - свободной рукой схватил ее за талию, крутанулся вместе с ней, швырнул прямо на коллегу, попутно ребром ладони сбил руку с головы - все, зажал обеих в углу, плотно, грубовато, конечно, но, если посмотреть со стороны, вполне может сойти за любовь втроем...
- Стоять! И молчать! Я сотрудник спецслужб, успокоились быстренько обе, ну - кому я сказал?
Попутно Стычкин скосил глаза на предмет в ладони.
Газовый баллончик. Маленький, пузатый, даже с предохранителя не снят.
- Хотя бы с предохранителя сняла. - Бежевые, тяжело дыша, недоверчиво смотрели на Стычкина. - Какой бедолага вас учил?
Молчат.
Стычкин ослабил хватку, отодвинулся, продолжая зорко следить за обеими.
- Ладно, - сказал он. - У вас мобильник есть?
Обе презрительно усмехнулись, одна протянула ему мобильник:
- На, подавись. - Они по-прежнему принимали его за грабителя.
- У меня свой есть, тетеря. Позвоните вашему сотруднику в первом вагоне, скажите, что его просит подойти сюда человек с правами.
Кажется начало доходить, но очень медленно.
- Живее!
Помогло. Уже набирает. Даже голос прорезался, но пока с заиканием:
- С каки... С какими п-правами?
Честно говоря, вопрос правомерный. Мы все с правами. Под конституцией живем.
- С водительскими, - сказал Стычкин. - И с букетом гвоздик.

АЭРОПОРТ "ДОМОДЕДОВО"

Пейзаж после битвы.
Пустая автостоянка, осталось только три автомобиля в разных ее точках, один из них почему-то свален на бок. Сломанный шлагбаум. Повсюду брошенные вещи - сумки, тюки, чемоданы, особенно их много вдоль стеклянной стены аэровокзала. В две "скорые" грузят помятых в давке. По площади сомнамбулически бродят сотрудники силовых структур. По периметру цепью стоит ОМОН.
Похоже на дурной сон.
Аналогичная картина и внутри здания аэровокзала. Любая инфраструктура, которая круглосуточно бывает заполнена людьми, лишенная таковых, начинает выглядеть очень странно, почти ирреально. Пусто в зале, пусто на лестницах, пусто за стойками регистрации, пусто в буфетах и кафе, пусто в залах ожидания, в накопителях, на летном поле, везде пусто - и это выглядит странновато и даже страшновато. На гладкой полированной платформе большегрузных весов сидели две пожилые женщины в одинаковых желтых униформах. Уборщицы. Или технички - так они именуются в штатном расписании.
- Ну?
- Ну и все. Еще с часок на среднем огне постоит, и подавай.
- А ты без чернослива готовишь?
- А на фига чернослив-то?
- Ну вот ты сразу - а на фига. Ты бы спросила сперва, а для чего он нужен, может что-то полезное для себя услышишь.
- А чего я? Я так и спросила - а на фига, мол, он нужен, чернослив твой сраный?
- Ну и дура.
- Сама дура. Сколько лет готовлю, ни разу не слышала, чтобы в эту подливу чернослив добавляли.
- А потому что ты вообще ничьих советов не слушаешь. Вот взорвут тебя сейчас и правильно сделают.
- Ага. Меня взорвут, а ты тут останешься. Весы жопой протирать. Если хочешь знать, с тобой вместе даже взрываться неохота. Ты и там будешь мне про чернослив задвигать. Захохотали.
- Слышь, нет, ты только представь себе, у нас крылышки за спиной уже, а я тебе про чернослив!
Захохотали пуще прежнего, затолкали друг друга плечами. Мимо шел мужчина в форме. Остановился, нахмурился:
- А вы почему еще здесь, вам, что, особое приглашение нужно?
- Да пошел ты! - почти хором, дружно, отмахнулись от него. И поехали дальше:
- А представляешь, приходят наши мужики домой, садятся за стол и ждут, когда им кушать подадут.
- А нас нету! Мать честная!
- Ну! А мы - взорвалися! Ой, не могу!
Тут и мужчина хохотать начал. В форме который.
Так и хохотали все трое. До коликов в животе. И не только в нем.

ЦОСС. ОТДЕЛ КАДРОВ

Начальник отдела кадров, видимо, был в отпуске. Генерал сидел за его столом, дочитывал объективку Стычкина, рядом, судя по фотографии, лежало его же личное дело. За приставным столом сидела сотрудница отдела, молча ждала - личные дела здесь не выдавались никому, даже начальство могло ознакомиться с ними только на месте. Генерал сбросил очки, потер пальцами лоб.
- Спасибо, Ольга Юльевна, забирайте.
Она ушла в дальний конец комнаты, к металлическим стеллажам, завозилась, отпирая и запирая картотечный ящик.
Генерал пожевал губами.
- Что-то я не понимаю, - сказал он. - Капитан Стычкин стрелял абсолютно правомерно, подполковник Кавтарадзе просто физически не успел бы разобраться в ситуации и отдать приказ. - Генерал говорил чуть размереннее обычного, как бы заодно проверяя себя.
- Но если бы и успел, приказ был однозначный - стрелять на поражение. Ведь даже Стычкин опоздал на какие-то две - три секунды, тот мерзавец успел передать сообщение. И ребенка убили. Стычкин среагировал мгновенно, и не его вина, что он запоздал. Женщина подошла к столу.
- Тут были еще несколько секунд, - тихо сказала она. - Тоже потерянные.
- Какие?
- Майор Шешеня и капитан Захарько должны были находиться возле фургона, в котором держали ребенка. НЕПОСРЕДСТВЕННО возле фургона. Но было тридцать пять градусов жары, и они отошли в тень, метров на десять. А когда попытались ворваться в фургон, было уже поздно.
- Тоже не факт, что успели бы, - сказал генерал. - Насколько я понимаю, ребенка застрелили сразу после телефонного сообщения.
- Я тоже думаю, что не успели бы. Но... - Женщина замешкалась на секунду. - Но этим им укоротили язык.
- Чтоб выгородить капитана Янчукова, с самовольства которого все, собственно, и началось, так?
- Да, - сказала женщина.
- Кто такой?
- Его потом от нас забрали, перевели за границу. По линии МИДа.
- Вы поняли мой вопрос, Ольга Юльевна.
- Так точно. Капитан Янчуков - пасынок премьер-министра.
Генерал погладил ладонью полированную поверхность столешницы.
- Занимательная профессия, - сказал он. - Перспективная. - Поинтересовался, как бы невзначай. - А кто делал анализ операции?
- Капитан Ершов, - ответила женщина. Добавила, уже от себя. - Анализ был точный. Но Ершов не смог прийти на суд чести. По объективным причинам.
- Бывает, - как-то очень легко согласился генерал. - Все промолчали, чтоб не топить этого пасынка, для проформы вынесли порицание капитану Стычкину, а чего, - брань-то на вороту не виснет, верно? - а у капитана вдруг амбиции взыграли, всю песню испортил, надо же - непонятливый какой оказался, понимаешь, неблагодарный даже, можно сказать, ну и скатертью дорога, найдется и на его место двоюродный какой-нибудь. Или внучатый, на худой конец. - Генерал вдруг задрал голову и закричал кому-то невидимому, наверху. - Бывает! И не такое бывает! Херня все это, если вдуматься! Не стоит вашего внимания!
Женщина молчала, опустив голову.
Кто-то сунул голову в дверь, но исчез раньше, чем его успели бы опознать. Генерал встал, сделал пару шагов к выходу.
- Подготовьте приказ о восстановлении капитана Стычкина, - сказал он. Согласно штатному, с выплатой компенсации, с надбавкой за звание -словом, со всеми этими вашими... - В последний момент генерал заменил одно слово на другое. - ... прибамбасами.
(Продолжение следует)