(Продолжение. Начало см. "Зеркало" от 28 октября, 4, 11, 17, 25 ноября и 2 декабря 2006 г.)

ПОЕЗД

- Да-а, - протянул вокзальный секьюрити. - Дела.
Они по-прежнему стояли в тамбуре - теперь уже вчетвером. Девушки выглядели чуть испуганными - то ли еще не отошли, то ли от информации, полученной от Стычкина.
- Ладно, разбегаемся по местам, - сказал капитан. - Кобуру расстегни, "Макар" с предохранителя сними. Мало ли.
- Есть. - Секьюрити нырнул в проход между вагонами.
Стычкин взглянул на бежевых.
- Это я у вас одолжу, - сказал он про баллончик. - На всякий случай.
- Конечно, - сказала та, что с сумкой.
Стычкин перевел взгляд на другую, дотронулся до своих волос:
- Больно и обидно.
Она смутилась.
- Просто вы ее толкнули, а она... - Вторая бросила на нее упреждающий взгляд, но было поздно. - ... а она беременная.
- С наступающим, - сказал Стычкин.
Стычкин шел по вагонам обратно.
Мама родная. Что правда, то правда - ... аршином общим не измерить. Ну скажите на совесть - просторы какой еще другой страны бороздят беременные секьюрити? Вот и мы о том же. Благословенна страна Россия.
А братья-близнецы по-прежнему справа. Но теперь уже далековато, не всегда увидишь.
Так-так-так. Показалось? Ну-ка, ну-ка, что это еще за серебристый друг? Не показалось - блик. Точно блик. И еще один.
В очередном тамбуре Стычкин придержал шаг. Отщелкал номер.
- Даш, слышь, а эти близнецы вроде в шоу-бизнесе трудятся. Мне только что этот журналист звонил, ну серебристый "фолькс" у которого, просил с ними познакомить, больше никаких новостей.

ТАШКЕНТ. САММИТ ГЛАВ ГОСУДАРСТВ

Германский канцлер подошел к нему во время чаепития. Улучив момент, они с пиалами в руках отошли в какой-то угол.
- Жаль, что я ничем не могу тебе помочь, - сказал канцлер.
- Чума, - сказал российский президент. - Самая настоящая чума. - Он говорил по-немецки лексически безупречно, но свойственные себе интонации не менял. - Неужели мы все вместе не справимся с этим?
По залу, в углу которого они стояли, расхаживали главы государств - белые, черные, желтые, - маленькая модель планеты.
- Справимся, - сказал канцлер и добавил со скрытым значением. - Если все вместе этого захотим.
Президент его понял. Кивнул.
- Я тоже часто думаю об этом, - сказал он. Некоторое время они оба рассматривали своих многочисленных коллег по власти. Затем президент вдруг сказал:
- Чертовы деньги. Канцлер хотел что-то добавить, но в это время к ним подошла девушка в узбекском национальном наряде.
- Уважаемым господам предлагают переодеться, - сказала она.

ЦОСС

Они стояли в техническом помещении, перед картой.
- Передвижная видеостанция, - докладывал сотрудник, проверивший только что последнюю информацию Стычкина. - Телерепортер Егор Караваев. С бригадой.
- Выходит, утечку дал кто-то из нас? - Генерал обвел глазами тех, кто стоял рядом.
- Немудрено, - сказал одутловатый. - Миндальничаем больно. Либеральничаем.
- Поставьте в известность Кавтарадзе, - велел ему генерал.
Полковник кивнул, отошел.
Генерал взглянул на стоящего рядом Ершова.
- По поводу источника утечки соображения имеются? - прямо спросил он.
- Никак нет, - ответил Ершов. - Но это уже не в первый раз.
К его удивлению, генерал сказал:
- И не в последний, думаю.
Подошел кто-то из сотрудников с трубкой радиотелефона.
- Из Питера, товарищ генерал, - сообщил он. - Магомедов.
- Спасибо, - генерал взял трубку, но, прежде чем отойти в сторону, поинтересовался: - Кстати, Сергей Сергеич, почему вы не явились на суд чести?
Ершов сглотнул. Убежал взглядом в сторону, но тут же вернул его.
- Отца в больницу отвозил, - доложил он. - Инсульт.
Генерал медленно кивнул.
- Сочувствую, - сказал он. - А как сейчас?
Капитан сразу не сообразил.
- Отец, в смысле, - пояснил генерал.
- Спасибо, выдюжил, - ответил Ершов.
- Ну и хорошо, - сказал генерал.
И, уже отходя, поднес трубку к уху.

ПОЕЗД

Осенило в последнем тамбуре. Стычкин остановился даже, крутанулся аж, только по лбу себя не стукнул, в который мысль обратно впорхнула. Не Бог весть, конечно... Еще не факт, как говорится. Да и ...
Стычкин посмотрел куда-то вниз. Озадачился.
А, может, и факт. Проверки требует.
Спустя пару секунд он шлепнулся на свое место в первом вагоне. Деловито осведомился:
- Меня никто не спрашивал?
- Нет, шеф, - сказала Настя. - А вы сразу две выкурили?
- Я и вправду вас боюсь, - признался Стычкин. - Загадочное поколение. Всезнающее. Счастливое.
Этот "баунти" какой-то неисчерпаемый. Но она его уже не ест. Просто забыла в руке, так бывает.
- Счастливое, - повторила она. - Вы не читаете журнал "Люди"?
- Стыжусь, - сказал Стычкин. - Даже не знал, что такой существует.
- В последнем номере статья была. Про мое поколение. Парень и девушка выросли на Северном Кавказе. Она русская, он нет. Вместе с первого класса. Потом война. Всех их близких перебили. Те - русских, русские - тех, обычное дело. - Рассказывая, Настя неотрывно смотрела на Стычкина. - Только они и выжили. Он отказался от кровной мести, не тот характер. На него начали коситься. Свои же, у них с этим строго. И они уехали в Москву.
А через неделю его скинхеды забили. В метро. Насмерть.
Почему-то стало слышнее, как бьют на стыках колеса.
Гораздо слышнее, чем было до этого.
- Счастливое поколение, - сказала Настя.
- Кошмар, - сказал Стычкин, вполне искренне.
Она отвернулась. Опять поволока. Теперь была возможность посмотреть вниз. Стычкин посмотрел. Куда-то вниз. Снова, как в тамбуре. Стычкин посмотрел куда-то вниз, вниз.
Настя поднялась, немного неожиданно. И сразу пошла, он даже не успел встать, чтоб уступить ей дорогу, она протиснулась между ним и спинкой переднего сиденья, спиной почему-то, принцессы, если честно, протискиваются лицом, - и в кино, и в театре, и в поезде, - не будем судить так строго, расстроилась, видно, от пересказа журнальной статьи, поволока в глазах крепчает...
- Я это выкину.
Остаток "баунти" имеется в виду.
- Дали бы мне.
- Ничего, я сама, спасибо.
Пепельница там, в самом начале вагона, на стене, рядом с газетной тележкой. Идти она будет секунды четыре. Стычкин, почти не меняя позы, бросил руку к ее пакету, приоткрыл его. Черт. Пакет в пакете. Тоже полиэтиленовый, аккуратно свернутый. Она уже у цели. Сейчас выбросит остаток неисчерпаемого и повернется. Этот встал, - которого ушастый обокрал, - завозился на полке, перекрыл Настю на пару секунд, а что толку - полиэтилен ногтем не расковыряешь, общупал только, как смог, затем восстановил все, как было, заранее встал, уступая ей дорогу.
Она уже идет обратно. Печальная. Взвалившая на свои хрупкие плечи все проблемы своего поколения.
Стычкин не удержался. Вновь посмотрел куда-то вниз. Хотя в этом уже не было никакой нужды.

ШОССЕ. ПЕРЕДНЯЯ "ВОЛГА", "ФОЛЬКСВАГЕН"

- Понял, товарищ полковник. - Кавтарадзе вернул трубку телефона на рычаг, подумал немного, поднес к губам рацию. - Седьмой, я шестой, мы тут задержимся, продолжайте движение. Старший - капитан Захарько.
- Шестой, я седьмой, вас поняли, продолжаем движение.
- Давай, дядя Федя, тормози, - велел водителю подполковник. - Сзади педерасты завелись.
Водитель "Фольксвагена" еле успел среагировать.
Он никогда не видел, чтоб автомобили прыгали назад.
Собственно говоря, этого не было и сейчас, возник лишь кратковременный оптический обман, потому что "Волга", которая, казалось, шла далеко впереди, вдруг резко подала влево и в следующее мгновение оказалась перед капотом "Фольксвагена" - вот тут-то водителю и показалось, что она прыгнула, он еле успел вывернуть руль, одновременно тормозя, ткнулся в небольшую груду щебня на обочине.
Егор выскочил из машины, пошел навстречу двум мужчинам, вышедшим из "Волги".
- Пресса! - заранее объявил Егор, тыча пальцем в то место на груди, где было пришпилено его репортерское удостоверение. - Вот мое удостоверение!
К его удовлетворению мужчины остановились.
Остановился и он.
И тут Кавтарадзе сказал:
- Засунь его себе в жопу. Помешаешь проведению операции - твою маму вы...у.
- Не смейте мне тыкать! - закричал Егор, будто это и было самое главное.
- Прошу прощения, - сказал Кавтарадзе. - Помешаете проведению операции - вашу маму вы...у.
Мужчины круто повернулись и пошли обратно, к своей машине.
А в салоне "Волги" в это время капитан Петров поинтересовался у водителя:
- Дядь Федь, а чего они все время на меня пальцем показывали?
- А ты на Шуркином месте сидишь, - объяснил водитель. И показал в ту сторону, куда ушел поезд, чтоб еще понятнее было.
Егор вернулся в "Фольксваген", сел и по лицам коллег понял, что они все слышали. Почему-то это уязвило его самолюбие гораздо сильнее, нежели общение с Кавтарадзе. Он до крови закусил губу, но это не помогло, подбородок предательски задрожал.
- Поехали, - глухо сказал он.
И в следующее мгновение обнаружил на своей щеке Наташину ладонь. Взглянул на бывшую жену.
И ничего, кроме обычного человеческого участия, в ее встречном взгляде не обнаружил.
Благодарно схватил ее ладонь - быстро, будто боялся, что она передумает. Спрятался в ней лицом. Как маленький.

ЦОСС

Бомж сидел все на том же месте, в конференц-зале. Только теперь за его спиной никто не стоял.
Когда подошел генерал, он поднялся.
- Ну что, надумали? - спросил генерал.
- Я согласен, - просто ответил бомж.
- Ну и отлично. Вам сейчас выправят документы и отправят в Питер. У меня там товарищ со студенческих времен, я ведь тоже строительный заканчивал. У него своя фирма, я с ним уже договорился насчет вас. Кстати, ваш соотечественник, - добавил генерал. Пожал плечами. - Простое совпадение. Бывает.
Он взглянул на часы.
До прибытия поезда в Домодедово осталось чуть менее восьми минут.
- Плохо? - понял бомж.
- Плохо, - кивнул генерал.

ШОССЕ. ПЕРЕДНЯЯ "ВОЛГА"

Снабженная неродным, гораздо более мощным движком, "Волга" восстановилась на своей прежней позиции через пару минут.
- Теперь дорога слева пойдет, - сообщил водитель. - После переезда.
- Раньше поезда проскочить успеем? - спросил Кавтарадзе.
- И не мечтай.
- А крюк потом большой?
- Приличный.
- Поезд потеряем?
- Считай, до самого аэропорта. Почти что.
Подполковник выматерился. По-грузински.
- Мы ж не вертолет, - по-русски ответил ему водитель.
- Там проселочная дорога есть, параллельная путям, - сказал вдруг капитан Петров. - Можем выйти на нее, возле школы. Минут через пять, я покажу. Кавтарадзе обернулся:
- Откуда знаешь?
- Девушка у меня там была, - не совсем охотно объяснил Петров. - Ездил к ней.
- Стыдно, дядя Федя, - резюмировал Кавтарадзе.
- А чего ж стыдно-то? - проворчал водитель. - Я лично по бабам уже давно не шастаю.

ПОЕЗД

Она подошла. Они почти соприкоснулись, когда она проходила на свое место - теперь уже не спиной, лицом.
Ну очень большие глаза. Очень голубые. Скромная плащевая курточка. Белое платье под ним, простенькое такое, с розовым отложным воротником. Матерчатые пуговицы на груди, в ряд, штук шесть, тоже розовые. И в тон, - то же розовые - туфельки с короткой союзкой и фальш-пряжкой, металлической, окрашенной под золото.
Аккуратные розовые туфельки, девственно чистые, без единого пятнышка.
Без единого пятнышка.
- Что с вами? - участливо спросила Настя. Оклемалась уже от переживаний за чужую не сложившуюся жизнь, улыбается - насмешливо даже, на самую малость. Вы болван, Штюбинг. Это из фильма "Подвиг разведчика". Вы болван, Стычкин. Это пока не из фильма. Но еще не вечер.
- Колики, - сказал Стычкин. - Ерунда, сейчас пройдет. Что-то не то съел.
- Слишком много курите, наверное. - Очень красивые тонкие пальцы. От "баунти" освободились, теперь крутят-вертят медальон, в котором, согласно устной информации, нет фотографии.
- От курения коликов не бывает, - сообщил Стычкин и медленно, на чуть согнутых ногах и с выражением лица типа "какой, однако, кислый лимон попался", побрел в тамбур.
В тамбуре курила женщина из второго вагона.
- Пройдите в следующий тамбур, гражданка. - Строго велел ей Стычкин. - Мы тут перезамыкание дизеля будем проводить.
После того, как тамбур опустел, Стычкин нырнул в туалет, но дверь закрыл не до конца, оставил щель, чтоб видеть вход в первый вагон. Набрал номер.
- Даша, времени нет, поэтому докладываю напрямую, - Стычкин выдохнул. - Думаю, я ее вычислил.

ЦОСС

В техническом отделе стояла мертвая тишина, если не считать, конечно, голоса Стычкина.
- ... такого же цвета. Еще у нее белый полиэтиленовый пакет, внутри которого, скорее всего, тоже в пакете, та самая обувь и сумка. Буду действовать по ситуации. Семь минут еще есть.
- Саша, в ближайшие пять минут ребята тебя сопровождать не смогут, там нет параллельной дороги.
- Понято. Даш, не знаю, где я прокололся, но у меня ощущение, что она меня тоже срисовала. Дай Бог ошибиться.
При этих словах генерал ощутил на затылке взгляд, повернулся.
Одутловатый отвел глаза.
- Дай Бог, Саша.
- Да, и Ершу привет передай. Я чего-то напустился на него давеча. Ершов подбежал, нагнулся к микрофону:
- Саша, мне нужно тебе кое-что сказать. Но это потом, когда вернешься.
В селекторе хмыкнуло:
- Ладно, я пошел.
Теперь уже наступила полная тишина, но не более, чем на секунду.
- Вы что себе позволяете, капитан Ершов?! - почти закричал одутловатый. - Личные разговорчики во время операции?! Я к вам обращаюсь!
Ершов вытянул руки по швам, хотя, как и все, был в цивильном:
- Виноват, товарищ полковник.
- Вот, Юрий Александрович. - Одутловатый повернулся к генералу. - И это - наш лучший аналитик.
Генерал хмуро кивнул.
- Вот на анализе и поговорим, - сказал он. Но врожденное чувство справедливости пересилило неприязнь к заместителю, - пока не очень мотивированную, чисто интуитивную, - и он добавил: - А в принципе, вы абсолютно правы, товарищ полковник.

ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ ПЕРЕЕЗД. ПЕРЕДНЯЯ "ВОЛГА", "ФОЛЬКСВАГЕН"

Поезд прошел через железнодорожный переезд примерно в тот момент, когда Стычкин входил в туалет.
В обеих "Волгах" пассажиры пригнулись вперед, пытаясь разглядеть хоть что-то, особенно в первом, будь он неладен, вагоне, но сфокусироваться не удалось ни на чем, даже ненужном.
Когда поднимали шлагбаум, Кавтарадзе взглянул в боковое зеркальце и увидел "Фольксваген" - тот предусмотрительно держался на приличном расстоянии.
- Вот, настырные... - пробормотал подполковник.
- А с другой стороны, они только так и должны свой хлеб зарабатывать, - сказал водитель. - Если вдуматься.
- Слушай! - рассердился Кавтарадзе. - Ты их водитель или наш?
- Я вспомнил, - сказал в это время Егор. - Там есть школа одна, мимо нее можно выехать на дорогу, она старая очень, зато идет рядом с насыпью, поезд будет, как на ладони.
- А может, не надо? - сказал оператор. - У нас материала уже - выше крыши, Гоша. Зачем гусей дразнить?
Егор изумился:
- Вадик, ты ли это?
- Я, Гоша, - сказал оператор. - Я. У меня предчувствие нехорошее. Все. - Он отложил камеру на соседнее сиденье. - Сегодня я больше не работаю.
Шлагбаум открыли. Машины вокруг двинулись.
Водитель ждал решения - старшим был Егор.
- Решай, - сказала Наташа.
- Давайте так, - сказал Егор. - Добираемся до этой школы. Если все по-прежнему - дальше не едем, возвращаемся обратно. Идет?
Оператор пожал плечами. Но возражать не стал.
(Продолжение следует)